Большинство хореографов-постановщиков идут от танца к театру. Виталий Ким шел в противоположном направлении – от драматического актера к театру танца. Свой «Театр Земли», основанный в Петербурге в 2017 году, он называет «театром танцевальной пластической драмы». Определение это, на мой взгляд, избыточно: слово «танцевальный» синонимично «пластическому», «театр» синонимичен «драме». Наверное, жанр, в котором работает Ким и его актеры, можно назвать «физическим театром», хотя и это определение несовершенно.
Ясно одно: в постановках «Театра Земли» ценится не «чистый танец» или хореография, а движение как действие, жест, мимика, и вся та «игра», на которую способно лицо и тело лицедея. Но это и не театр пантомимы, или «мимики и жеста», в его традиционном понимании. Ким создает довольно оригинальную форму: спектакли этого жанра чаще встречаются за рубежом и реже – у нас. Но сам материал спектаклей – очень разного географического происхождения: тексты волгоградского поэта Васильева и французского режиссера Винсента Муна, находки самого Кима и плоды актерской импровизации.
«Дорога в Варанаси» вдохновлена местом, куда со всего мира стремятся паломники-индуисты при приближении своего конца: «существование, где смерть и жизнь идут рядом, где примиряются противоречия». Это спектакль о личном пути и о его конечной точке на земле – о смерти. Но даже те, кто давно лежит на кладбище, продолжают свое существование в памяти живых. Говоря словами поэта Васильева, «все они тут лежат, но умирать не спешат».
Спектакль минималистичен – и музыка, и хореография. Особенно хороши движения группы – плотного «движущегося хора», который придумал еще Рудольф Лабан. В самом начале актеры надвигаются на зрителя тесной группой, в центре которой – балансирующая на одной ноге «Венера», и это воспринимается эффектным и значительным. Дуэт в момент кульминации тоже хорош, но несколько затянут. И тем не менее, приятно глядеть на совершенные тела и движения танцовщиков, в самую меру обнаженных. Если говорить о костюмах, у меня вызвали вопрос белые рубашки, завязанные вокруг талии (одна актриса даже всунула ногу, как в брючину, в рукав). Если это индийские одежды, то почему бы не обмотаться полотнищами ткани? А так, памятуя замечание Чехова, что висящее на сцене ружьё должно обязательно выстрелить, я всё время ждала, когда актеры эти рубашки наденут – и не дождалась.
«Форма человека» – спектакль еще более амбициозный и длинный (более часа). Мне осталась неясной его структура: после долгого движения актеров по сцене, в ходе которого они образовывали разные паттерны (вращающееся колесо, броуновское перемещение, прохождение одного сквозь плотную группу и т.д.) всё останавливается, музыка замолкает, часть актеров спускаются в зрительный зал. Оттуда и со сцены, перебивая друг друга, они сообщает идею спектакля: гибель малых народов.
Вымирание этносов активно проходило в XIX веке и еще активнее происходит на наших глазах. За словесным комментарием следует еще примерно 40 минут танцевального действа, которое перемежается мимической демонстрацией разных эмоций, моментов человеческих интенций и отношений, в целом похожих на актерские этюды. Связано ли это с вымиранием народов? увяданием живого контакта между людьми? или же это «нейро-кинестетическая мистификация», о которой сообщает создатель «Театра Земли» на его сайте?
Возможно, что зритель бы откликнулся на игру-мистификацию в исполнении столь способных актеров, но к этому времени глаза его устали из-за не слишком удачного освещения спектакля. Ведь зрителям больше часа приходится всматриваться в движения и мимику актеров, освещенных только одной прямоугольной лампой, висящей над центральной частью сцены. С костюмами я бы тоже поработала – они мне показались уж слишком casual (такое впечатление, что часть актеров надела те рубашки, которые были обвязаны вокруг бедер в первом спектакле и которые к этому времени совсем измялись).
Я бы не хотела, чтобы у читателя моего скромного отзыва сложилось только критическое впечатление о спектаклях. Мне очень по душе независимость и неотступность Виталия Кима, энтузиазм и бескорыстие его актеров (кажется, труппа приехала в Москву за свой счет), их способность учиться и преданность сцене. А, главное, постановки «Театра Земли» несут в себе тайну – умирания, исчезновения, еще чего-то неуловимого и потому поэтического. И еще они чувственны, как могут быть чувственны тела, взгляды и голоса актеров, готовых в своем искусстве идти до конца.
Текст: Ирина Сироткина
Фото: Юлия Кузнецова
