С 24 по 28 февраля в Москве состоится фестиваль современной хореографии «ПРОБА №2». Два вечера современной хореографии пройдут 24 и 25 февраля на сцене театра «АпАРТе». Также будет лекция-беседа под названием «Хайп за контемп» с танцевальным критиком Екатериной Васениной (25 февраля) и мастер-классы. Мы пообщались с учредителем фестиваля, танцовщиком и хореографом — Александром Могилевым.
Над какими проектами ты сейчас работаешь?
Основной – это Проба. Еще я делаю спектакль «Фиделио» для актрисы Кати Гусевой, его покажут на Новой сцене театра Вахтангова. Продюсирует и режиссирует Борис Петрович Беленький. Он назвал это «джаз-театр, хореографическая поэма для одной актрисы и трех музыкантов». Также я принимаю участие в создании шоу-спектакля для мусульманской общины «Разговор с душой. За гранью» — это вторая часть спектакля, который уже показывали в Крокусе. В главной роли Марат Башаров, он же и режиссер. Моя танцевальная компания «Это» будет там участвовать. Потом его покажут еще в Казани и Уфе, возможно, еще в каких-то городах.
Но самый главный проект для меня сейчас – это Проба.
Когда созрела идея создать такой проект?
В прошлом году. Точнее сама идея зрела уже очень давно. Благодаря тв-шоу у меня появилась возможность танцевать, ставить, гораздо избирательнее выбирать сцену и репертуар.
Как ты отказался от приза на проекте «Танцуй!»?
Я не отказывался. Уже во многих интервью я говорил, что от приза я не отказывался – мне просто не перезвонили. Это было странно мне самому звонить, бегать за кем-то. Я посчитал, что, наверное, это неправильно. После того, как я победил на Первом канале — мне сказали, что предложат индивидуальный контракт, позвонят юристы и все согласуют. Я ответил, что не против работать в Питере. Прошло три года..)))
Я на них не злюсь, свой опыт я получил, то, ради чего я туда шел. Я не стал никого тиранить: «Как же я хочу работать в Ленинград-центре, скорее забирайте меня». Мне странно звонить и выпрашивать что-то, я хотел побывать на таком проекте, и какой-то выхлоп я получил. Прибавилась аудитория, и для меня был неплохой прокач. Было тяжело физически, последняя неделя просто ад. Сейчас остается только улыбаться.
Но моя цель была не победа, мне хотелось самому потанцевать, показать, каким может быть современный танец. Финальное соло — это не псевдопатриотизм, который сейчас на волне, просто я так чувствую. Это моя любимая композиция у Свиридова. И для меня было важно показать русский современный танец, который не подражает западному, а имеет какие-то свои корни. И, пройдя опыт западного современного танца, может это все привносить в русский. Главный посыл, что русский танец — это не только подтанцовка, не только Todes, не только крутой хип-хоп. И что у современного танца есть много способов и средств выражения. И я высказался в тот момент на сцене. И это было то, ради чего я пришел. Егор Дружинин мне еще говорил про шоу «Танцуй!»: «Ну иди, попробуй, ты же не собираешься там побеждать».
Как родилась Проба?
Идея Пробы появилась еще тогда, когда мне приходилось танцевать по подвалам, каким-то конкурсам. Ты станцевал один раз и больше нигде этот номер не покажешь. И это проблема большинства танцовщиков и хореографов, которые сочиняют в стол. И мне хотелось как-то и себе, и этим танцовщикам помочь. В какой-то момент пришла Антонина Краснова: «Я знаю, что ты деятельный, давай что-нибудь придумаем. Есть возможность занять сцену «АпАРТе»». Когда мы встретились с директором театра, он был в восторге от нашей идеи.
Мы начали собирать первую «Пробу» за два месяца до показа. Конечно, она состояла из наших знакомых. Мы сказали, что собираемся сделать это репертуаром, не просто выступить и забыть. Быстро была составлена программа. Но подготовка заняла много времени, самым сложным была организационная часть – мы же устроили еще перфоманс в фойе, позвали музыканта. Первую «Пробу» пока не получилось повторить, но мы ее еще покажем. Это большой проект, не только вечер современной хореографии, еще и мастер-классы, и лекции. Мы надеемся, что это позволит спровоцировать развитие современного танца. Когда люди подражают западу, это видно. Мы хотим выявлять таланты, самородки, которые думают и действуют самобытно, по-русски.
Что значит «по-русски»?
Когда меня спрашивают, чем российский менталитет (или танец) отличается от западного, то я отвечаю, что для меня, как для русского человека, самое главное – это идейность,смысл и сопереживание. Для меня не обязательно присутствие сюжета, для меня важна идея. Кроме того, я считаю, что человек, выходящий на сцену, должен показать результат, а не процесс. Я как зритель хочу, чтобы передо мной было какое-то откровение, рассказали историю, притчу, чтобы я сопереживал герою. Либо мне рассказали о каких-то вещах, до которых я сам не додумаюсь, не успею подумать в суматохе дней. И мне важно сопереживать. Мне кажется, русский человек не может находиться нигде и ни за чем, для него просто искусство само по себе, наверное, не имеет ценности. Но когда ты видишь героя на сцене, видишь идею – так или иначе, тебя это цепляет, и это самое важное. А просто, ради ничего, я не вижу в этом смысла. Возможно, я плохо говорю, но мне это проще выразить в танце. У нашей культуры есть свой путь.
Какой именно?
Не допустить демонизации в культуре. Потому что грязи и пороков в жизни и так очень много, и когда это выливают еще со сцены, то ты не видишь совсем радости в жизни, какого-то света не хватает. Как-то все очень мрачно становится на Западе, обреченно. У нас путь в спасении, свете. Русский человек хоть и проходит кучу терзаний, страданий, но всегда находится в позитивном мышлении, всегда у него прокатывает и, наверное, это самое главное. Хочется, чтобы российская культура оставалась светлой. Я не говорю, что там все плохо, там тоже много крутых художников. Но к нам привозят много мрака, и мы это перенимаем.
А в современном танце какой у нас путь развития?
Мне кажется, что пора создавать школу русского современного танца, чтобы была какая-то основа. То, чем занимался Николай Огрызков. Он многое взял на Западе, но в каждой его работе прослеживалась русская душа. Я учился у Николая Васильевича, может он в какой-то мере повлиял на меня. Я занимался у него джазом, но это было другое, я не могу объяснить это словами, ты это чувствуешь только во время танца. И нужна русская школа, потому что есть такая тенденция считать, что мы забрали современный танец у Запада и мы просто подражаем. Я со своей компанией, как и многие русские хореографы сейчас, занимаюсь постоянными поисками.
А ты был в Америке?
Ни разу не был. Возможно, в следующем году я слетаю. Но особой тяги не было. Я знаю, что все оттуда возвращаются с измененным сознанием. «Там все по-другому, там люди другие». Возможно, не спорю. Говорят, что там все открытые, возможностей больше, все ярче, проще, для людей, чувствуешь себя не в гостях. Наверное, когда ты находишься там две недели, ты в эйфории, у тебя есть деньги, ты можешь позволить себе пойти в Universal, Disneyland, посещать мюзиклы, то ты, наверное, кайфуешь, тебе все улыбается.
Я раньше пытался уехать из России. За светлой и чистой жизнью. В Австрию. Мне казалось, что Европа — это альма-матер современного танца, что там я найду – где танцевать, что ставить. Но потом я понял, что не все так круто. Опять же, может, я не попал в струю, да и как-то мне было скучно. Там нет такой движухи, как здесь. Нигде нет такой движухи как в Москве, ну, может быть, в Нью-Йорке. В Австрии все очень долго, медленно, правильно. Они (австрийцы) зациклены на режиме, на классике, а современный танец мне показался немного извращенным. Я понимаю, что они прошли уже весь этот модерн и постмодерн, и все, что можно было пройти. И у них осталось такое «чем бы еще себя удивить, как бы над собой извратиться, чтобы мне было плохо, чтобы было из-за чего пострадать». У них слишком все хорошо. А у нас, у русского человека, драма должна быть на душе, всегда нужно переживать какие-то эмоции. Литературу читаешь – на каждой строчке плачешь.)
Там нет такого. Ну и плюс — ты все время в гостях. Я уже получал вид на жительство, ходил в одни и те же магазины, и здоровался с продавцами, но я понимал, что я в гостях. Это первый месяц они с тобой здороваются и улыбаются, потому что ты турист.
Не было идеи в рамках Пробы открыть преподавание для детей?
Есть такая идея, но пока рано. Хотя есть запросы на это. И это правильно, что надо начинать с детей. Просто пока мы физически не успеваем это охватить.
В чем фишка Пробы?
В ее духе, духовности, отношению к танцу и репертуарности. И в том, что мы развиваем российский современный танец. Возможно, потом мы будем звать кого-то поделиться опытом. Но сейчас мы продвигаем российских исполнителей и хореографов.
Работы вам присылают?
Да, и мы их отбираем. Пришло 64 работы, из которых мы отобрали 9. Плюс, когда я бываю на конкурсах и фестивалях и вижу достойную работу, я зову этого танцовщика. Сейчас много заявок из Москвы и Екатеринбурга. Есть любительские работы, мы будем их показывать тоже. Мы хотим, чтобы любители наравне с профессионалами выходили на одну сцену, чтобы им было куда тянуться. Но все-таки Проба для профессиональных и полу-профессиональных хореографов и танцовщиков. И каждая Проба будет показываться три-четыре раза в год.
Есть какие-то ограничения для работ?
15 минут. И никакой анатомии. В смысле, полностью обнаженных тел. Для меня важна не только внутренняя эстетика (мысль), но и внешняя. Я не очень люблю анатомичность на сцене. Я не против, когда танцуют в шортах, этого вполне достаточно. Не хочу сказать плохо про Яна Фабра, возможно, я консервативен в этом плане.
Что-нибудь поразило из того, что прислали?
Поражает, что много работ из регионов, из Екатеринбурга. И мы рады становиться Всероссийским фестивалем.
И они вам не платят за участие?
Нет, мы бы сами хотели им платить, но у нас нет на это спонсоров.
С какими проблемами столкнулись при запуске этого проекта?
Самая главная всегда — это финансовая проблема. Нам хочется снять крутые ролики, нанять крутых фотографов, хотим сделать декорации, фойе украсить. Но нет денег. А так мы уверенными шагами шли к цели, и были хлопоты, а не трудности.
Что-то не получилось из задуманного?
Скорее некоторые вещи мы не задумывали, но они получились. Но все прошло хорошо. Хотелось сцену побольше и фойе. Было много людей, и не всех удалось разместить в зале. Поэтому мы сделали два дня подряд показа второй Пробы.
Ваши постановки тоже будут на Пробе?
Да, я хочу показать, что я действующий хореограф и тоже могу ПРОБОВАТЬ. Я также прохожу, как и все, конкурсный отбор. Смотрю сам себя и думаю, достоин ли я показаться. Никто не застрахован от ошибок. Будут работы Антонины и ее студентов. Из известных: будет Маша Заплечная. Я ставлю работу для девочки из Большого театра, Марфы Федоровы. Будет танцевальная компания CoDa из Екатеринбурга, Тернавская Ксюша. Мы стараемся держать уровень, но делать фестиваль разнообразным.
Что кроме показов будет на второй Пробе?
Будет “Хайп за контемп” — это лекция-обсуждение, будут участвовать Екатерина Васенина, Антонина Краснова, Алиса Чеботарева и я. В театре АпАРТе 27 февраля. В «Вортексе» будут ещё 5 мастер-классов, которые проведут участники Пробы.
Есть ограничения по стилю?
Мы не ограничиваемся техникой Марты Грэм или Хосе Лимона)))) Мы открыты всему, современный танец разный. Мы дружим с Jack’s Garret и Evolvers , но у них много работы, они не смогут выступить. Мы открыты всему, что и кто хотел бы и мог бы назвать себя современным танцем.
Беседовала: Нина Кудякова
