«Первое, что узнаешь в жизни, — это то, что ты дурак. Последнее, что узнаешь, — это что ты все тот же дурак.» Р. Брэдбери
С этих строк замечательного американского писателя я начинаю «Заметки злобного хореографа», потому как силу их и правдивость ощущаю на себе каждый день, и, следовательно, прошу от этой точки и далее не воспринимать мои ворчания всерьез. Всё всегда очень субъективно.
Заметки эти мало будут касаться конкретных спектаклей, перформансов, миниатюр хореографов, исследователей современного танца. Скорее, это просто мысли вслух человека, который всю жизнь работает в пластическом театре.
В танце все правда и все ложь одновременно…. Ты каким-то своим путем приходишь к пониманию некоего своего движения и видения. И то, что является правильным или принятым остальными, для тебя может быть полнейшим бредом и совершенно невкусным блюдом. Описать танец невозможно, понять танец ты можешь только сам своим внутренним чутьем, методом бесконечного танцевания.
Мы работаем с какой-то странной субстанцией, которая не оставляет после себя ничего, кроме ощущения и смутного воспоминания.
Я читал и читаю очень много статей, книг о танце, но ничто не способно его описать. Этот путь рождается у каждого самостоятельно, его можно разбить на фазы или пункты, которые теоретики скрупулезно раскладывают по полочкам: отказ от идеального тела, внутреннее движение, социальное тело и прочее, прочее…
Но ведь на самом деле это просто все глубинные переходы, сознательные и бессознательные, и поиски определенных людей, которые не обусловленны какими-либо рамками, ведь внутри, в сути своей, человек — это Космос, он Безграничен.
Исходя из этого понимания я и прихожу на спектакли современных хореографов, мне интересно, что внутри этого Космоса? Внутри Космоса должна быть энергия. Должна… но…
Если сейчас подходить несколько отстраненно и весьма обобщенно, то пока там спрятан набор комбинаций, движений, связок, фигур, которые я наблюдаю на любом мало-мальски хорошем мастер-классе или тренинге.
Просто всё это подсвечено театральным светом, усилено саунд-дизайном, упаковано незамысловатой режиссурой или работой с видеорядом.
И не понимаешь, зачем вообще это создано и где здесь внутренняя Вселенная художника. Современный танец (я еще раз обращаю внимание на то, что это мой субъективный взгляд) не может существовать без внутренней энергии. Если в классическом балете еще можно каким-то образом спрятаться за технику, роскошь костюмов и декораций и безупречный хореографический текст, то в случае современного танца или перформанса спрятаться негде и не за кого.
И если в хореографе и танцовщиках нет внутренних пониманий, ощущений, переживаний, если энергия через них не идет в зрительный зал, то это сразу смотрится убого, глазами ищешь выход и думаешь о том, что 150 грамм виски были бы сейчас совсем не лишние.
Хореографы сегодня, независимо от статуса и возраста, часто обращаются к находкам ведущих деятелей танца. В прошлые годы наблюдалось всеобщее увлечение Нахарином, Пайт, Шехтером, в этом — увлеклись Эйяль. Но обращение к первоисточникам хорошо в студенческие годы, а не тогда, когда вы уже получили престижные награды и ваше имя знают зрители.
Пустоту внутри не заменить украденной лексикой (я не говорю о реминисценциях и оммажах). И вот эта пустота обескураживает, потому как поколение, которое сейчас заполняет пространство современного танца умно, образовано, «насмотрено», и, вроде бы, должно это все внутри себя переосмыслить, преобразовать и выдать дерзко, нагло, бескомпромиссно.
Но на деле очень часто это просто кто-то «пустил воздух». Есть ли сейчас талантливые молодые и не очень хореографы? Безусловно.
Но очень хочется, чтобы хореографы перестали себя сдерживать и смотреть по сторонам в поисках поддержки, вышли из всеобщей упряжки и не заискивали перед менеджерами фестивалей, театров и прочих структур.
Закончу своё графоманство той же цитатой, с которой и начал:«Первое, что узнаешь в жизни, — это то, что ты дурак. Последнее, что узнаешь, — это что ты все тот же дурак.»
Не ваш, Злобный хореограф
фото из постановки Empty (Teatrplastichesky): Наталья Солнцева
