Спустя 10 дней после старта мы поставили первый акт шоу полностью и уже приступили ко второму акту. Темп – бешеный, но, кажется, я адаптировалась! Уже не просыпаюсь в ночи от того, что песни неистовствуют в голове, а ноги рефлекторно подрыгиваются после 9 часов танцевального челленджа. Шоу пускает корни во мне, а я – в шоу. У нас любовь.
К тому же, у меня один из самых разноплановых персонажей! За два часа, что длится мюзикл, я побываю:
- Принцессой цирка
- Отмороженной солдафонкой
- Секс-богиней
- Монахом
- Придворной дамой
- Свинкой (!!)
При этом мой персонаж работает с кучей реквизита – я танцую с перьевыми веерами в стиле французских кабаре, военный марш с деревянным мечом, стриптиз с деревянным копьем, вокруг «клетки разврата» во всеми любимой сцене оргии, двигаю лестницы и кровати, переодеваю короля в тяжеленный плащ и даже валяюсь, похрюкивая, в корыте с компостом. И все это сделано с таким стилем, юмором и классом! Также я дублирую одну из главным женских ролей – мачеху Пиппина, стервозную королеву Фастраду – а это еще целый пласт хореографии, музыки и текста.
Конечно же, я хорошо знала шоу (к слову, Пиппин был первым мюзиклом, который я увидела вживую на Бродвее чуть больше двух лет назад), но только после первой примерки костюмов и париков я осознала: вот он, рай лицедейства, и я – в нем. Чувствую себя очень везучей – наверно, мало кому так весело на работе бывает…
Что касается репетиционного процесса – после того, как все выучили свои музыкальные партии и реплики, мы перемещаемся только из танцевального зала в цирковую студию и обратно. Сначала каждый кусок танцоры с актерами ставят вместе, циркачи свои партии – отдельно,и только потом все совмещается. От моего персонажа не требуется никаких трюков, поэтому я просто с каждым днем все больше восхищаюсь нашими цирковыми ребятами – это какой-то иной тип мышления, сила, контроль и абсолютная гармония с пространством.
Мы с Кемдоном шутим – пока циркачи отрабатывают жонглирование ножами или тройную стойку (пирамиду из трех человек), мы проверяем качество исполнения «восьмерки» бедрами. Ну а что – на нас стиль! Кемдона к тому же назначили танцевальным капитаном – он обязан знать абсолютно все (и женские, и мужские) танцевальные партии и в каждом новом театре в соответствии с размерами сцены разводить все танцевальные фрагменты. Бонус к зарплате символический – 25 долларов в неделю, но ответственности очень много. «Капитаню» неофициально женские партии, а то у него скоро взорвется мозг.
При этом интенсивность репетиций достигла своего пика – с нами целыми днями работает и Чет Уолкер, и легенда цирка – Джипси Снайдер (Gypsy Snider), которая в 2013 году поставила все цирковые трюки в мюзикле. Уже само присутствие этих людей в студиях создает атмосферу торжественности, что все мы делаем историю современного мюзикла. Наш главный ассистент хореографа, Марк, знающий от и до каждый момент шоу (он был свингом и танцевальным капитаном Пиппина начиная с 2013 года), строгий и требовательный, тем не менее каждый день толкает такие пламенные речи о глубине и уникальности этого мюзикла, а также о глубине и уникальности его создателей, что многих, в том числе и меня, аж слеза прошибает от осознания красоты момента.
Чет Уолкер, с которым мне везет работать уже второй год (он преподавал в моей танцевальной школе в Нью-Йорке, а потом я училась у него летом на джазовой программе в Jacob’s Pillow) – был танцевальным капитаном в мюзиклах Боба Фосси, так что по сути в мире он – самый надежный источник этого хореографического знания. Ловлю его в коридорах и заваливаю вопросами на репетициях – хочется впитывать.
Потому что джаз — это состояние души, а Чет – это джаз в человеческом обличии. Еще не раз буду писать о своей любви к нему, а может, ему стоит посвятить и отдельный пост…
Кстати, в своем актерском этюде я все-таки сделала русскую диву, спела «Катюшу», танцуя в павлопосадском платке, половину текста обыграв на русском. Вообще моя русская речь – что-то вроде аттракциона здесь, уже вся труппа знает, как пожелать мне «доброго утра», «спокойной ночи», «приятного аппетита» и традиционное «давай-давай». Моя соседка по комнате, непоседливая афроамериканка, вообще скоро ругаться и шутить на русском будет. Интересно, что именно в зависимости от этого этюда каждый из нас должен выстраивать своего персонажа – в моменты импровизации мы свободны в пластике, жестах, и даже подчас в интонац
иях. В таком привелигированном положении артисты (тем более не главных ролей), оказываются крайне редко.
Кстати, в шоу я даже говорю на русском, по просьбе режиссера-постановщика – каждый из нас одновременно произносит свою приветственную речь в заглавном номере – и уж тут я отрываюсь на полную катушку. Говорю то о жареной картошке, то о своем, o девичьем и наболевшем.. Вот весело будет, если кто-нибудь понимающий русскую речь однажды окажется в зале.
Несмотря на то, что в прошлые выходные работа кипела, сейчас грядет католическое Рождество, и на отдых будет целых два дня. Многие ребята уезжают домой на эти выходные, к семьям. К слову, несмотря на то что в труппе за исключением двух мальчиков, играющих сына возлюбленной Пиппина, всем от 20 до 40 лет, никто не состоит в браке или отношениях, такие вот артисты-перелетные птицы…
Не верится, что уже через неделю мы летим на другой конец страны, на технические репетиции в театре, в котором состоится премьера уже 10 января!
А пока keep calm and jazz on!!
Прыдыдущие записки в дневнике:
Первые дни репетиций — мозг кипит
—
121 ответ