Представляем вторую часть рассказа о фестивале dansePlatForma, который в июле 2021 года прошёл в Монпелье. Теперь это уже будет взгляд со стороны главного продюсера Мити Федотенко. О том, как вместе с русскими танцовщиками продюсеры фестиваля переживали французский этап dansePlatForm`ы, какие обстоятельства преодолимой и непреодолимой силы они встретили на своём пути, давайте узнаем!
Митя, поделись своими впечатлениями от французской фазы проекта dansePlatForm’ы?
У моих впечатлений две лицевые стороны — как организатора и как артиста-хореографа.
Как организаторы, я и со-продюсер Натали Бран, мы очень переживали, потому что во-первых, 7-дневный карантин для артистов в последний момент трансформировался в 10-дневный. Более того, французское правительство добавило ещё один день, объясняя это тем, что сначала наши артисты прилетели в Париж и затем уже добирались в Монпелье. Абсурдно, но какой смысл спорить?!
И мы вместе с ребятами проживали день ото дня эту 11-дневную добровольную тюрьму. Мы удачно их разместили, чтобы они могли быть одновременно на свежем воздухе, практически у всех были хорошие виллы, у кого с бассейном, у кого-то даже с выходом на море. Но это не каникулы и ситуация скорее сравнима со скоростной автотрассой, где ты съехал в сторонку передохнуть, а затем тебе нужно очень быстро, как спортсмен, не просто влиться в поток, но и быть максимально эффективным и через 2 дня показать всё своё искусство на должном уровне.
Такое перманентное давление мы проживали в реальном времени день за днём. Это сказалось как на нас организаторах, так и на артистах. Более того, из-за этого мы оказались в ситуации перед выбором — аннулировать одно выступление или нет. Потому что танцовщики Паши Глухова приехали на 3 дня позже.
Более того, мы потеряли огромную сумму денег выбросив первично купленные билеты с въездом через вторые страны с пересадкой, потому что когда Россия вошла в красную ковидную зону, вице-консул Франции запретил въезд во Францию через другие страны. По нам это очень сильно ударило, не только психологически, но и финансово. Но другого выбора не было. И мы каким-то чудом проскочили в захлопывающуюся перед нами дверь, это измерялось прямо считанными часами.
Никто до конца не верил, что всё вообще состоится — ни в России, ни даже во Франции…кроме нас с Натали:) И когда я поехал встречать в аэропорт Марселя наших первых лауреатов — Сашу Тронова и Аню Дельцову, я испытал первое облегчение. А вообще, это стоило очень больших усилий всем: и физических и эмоциональных, моральных, потому что второй группе — Виктории Арчае, Маше Герцберг и Паше Глухову, пришлось проводить ночь в парижском аэропорту.
А потом началась борьба за танцовщиков Паши Глухова — Колю Гаврилина и Игоря Прудского, чтобы их выпустили из карантина на три дня раньше – единственно необходимое условие, чтобы фестиваль состоялся без болезненных изменений в расписании. И тут нужно отдать должное Натали Бран, которая выиграла невероятную битву с префектом Монпелье. Она дозвонилась до главного судьи Франции и добилась того, чтобы ребят выпустили на 3 дня раньше. Весь анекдот состоит в том, они приехали на 3 дня позже и вышли на 2 дня раньше остальных.
По скоростной автотрассе фестиваля…
Это были невероятно нервные переживания, которые мы вместе проживали буквально час за часом и радовались маленьким победам. Были невероятные ситуации, которые вообще никто не мог предположить. Например, монтаж и навес световых приборов мы осуществляли через онлайн. Я находясь на сцене снимал картинку, в которой выстраивали свет и передавал её ребятам. Что там вообще возможно понять по видео?! Понятно, что всё это мы потом доводили до ума 9 июля, по выходу из карантина, а 10-го у нас уже был генеральный прогон всех 4 спектаклей.
Сцена огромная, 18 м. ширины и 15 м. глубины. И нужно было не только правильно довести свет, но и развести каждую постановку по пространству, чтобы они не потерялись, чтобы всё это выглядело камерно и убедительно, это же дуэты.
Зал на 600 мест. Кстати у нас существовало ограничение 50% заполняемости, потом мы вышли на 70%. Приблизительно было 150 человек на каждый спектакль. В этом месте нужно открыть огромные кавычки и уточнить, что в этот момент в городе Монпелье одновременно проходит 5 фестивалей — Montpellier Danse, Fadio France, Mouvements sur la Ville, la Folie d’O, Festival United states of Africa и в часе езды находится Авиньонский Фестиваль! Все это глубоко состоявшиеся фестивали со своим зрителем и укоренившимися традициями. И во всём этом нам надо было найти свое место, донести до зрителю четкий месседж, что у нашего фестиваля-платформы есть своя яркая идентичность – первый фестиваль современного российского танца во Франции.
Мы развивающийся фестиваль, программа которого состояла всего из 4 спектаклей. И несмотря на всё многообразие фестивалей в Монпелье, мы смогли удачно заявиться. После каждого спектакля слышать овации (а от французского зрителя их не так часто можно услышать, они много чего в этом городе видели), по 4 вызова на сцену — это многого стоит.
5-го июля мы делали открытие платформы в Доме международных отношений при участии Вице-Президента Метрополии Клар Арт и зам.министра культуры региона Окситания Агнес Робан. И возможно, ещё понадобится время, чтобы (не побоюсь этого слова) осознать всю значимость исторического момента: мы создали Первый фестиваль-платформу российского современного танца во Франции!
Это всё придавало адреналина и дополнительного давления на нас. И когда после первого спектакля мы услышали овации, мы снова с облегчением выдохнули. Я помню, как на встрече со зрителем после первого выступления, Саша Тронов, Аня Дельцова и Паша Глухов тоже выдохнули, появился юмор, какая-то легкость в общении. Это почувствовали все, и зрители тоже, в задаваемых ими вопросах, в восторженных эмоциональных реакциях.
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer
А как артист, получается, ты был внутри программы российского танца?
Мы с Натали не перестаем говорить: когда мы создавали российскую фазу dansePlatForm’ы в Калуге, то задумывали её не просто как фестиваль российского танца. Это франко-российский фестиваль, а значит будущая база для российско-французского сотрудничесва и артистической коллаборации двух стран.
Когда же мы проводим dansePlatForm’y здесь, во Франции, в Метрополии Монпелье, понятно, что главным хедлайнером является турне российских хореографов, но мы обращаемся и к французским хореографам и директорам театров с месседжем, что это событие и для Вас и это Ваш фестиваль тоже. Это должно работать в двух направлениях.
В будущем, когда мы будем проводить второй выпуск dansePlatForm’ы#22 в Калуге, мы намереваемся привезти туда французских хореографов, которые работают на российские темы или с российскими танцовщиками. Проект так и рассчитывается — сотрудничество, совместные постановки, образование и коллаборация по всем направлениям и статьям развития современного танца. Т.е. это не только такой вот зум, который мы делаем только на российскую хореографию, российский современный танец. Это очень обширный фокус на взаимодействие стран и хореографов, артистов и безусловно, зрителей. И то, что на открытие фестиваля приехала пионер французского современного танца — Карин Cапорта (у которой кстати, русские корни),- это тоже очень важно, потому что, что наша платформа не намерена делать какой-то особый акцент только на новом поколении хореографов, но и на взаимодействии разных поколений хореографов.
Возвращаясь к вопросу, как я прочувствовал изнутри, это сложное состояние. Одно дело, когда ты организатор, но когда ещё и хореограф и сразу после проведения встречи со зрителем должен быстро обнулиться, настроившись на волну своей собственной постановки выйти на сцену, включаются совсем другие механизмы.
Хочу я того или нет, во Франции на меня смотрят как на российского хореографа, являющегося частью хореографического пейзажа и который руководит французской танцевальной компанией Autre MiNa вот уже cкоро как 24 года. У меня двойная идентичность: я сам и французы считают меня русским, при этом моя компания французская. Само по себе это является символическим прообразом фестиваля, не знаю понимаете ли вы о чём я говорю?!..
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer
Работа, которую я показал на платформе, неоднократно представлялась в Москве, Санкт-Петербурге, Витебске. «АхматМоди» — важный для меня спектакль и через образ Модильяни и Ахматову символизирует связь Франции и России. С момента создания его в 2016 году, мы его значительно переработали. Это тот самый вариант, когда твоя хореография тебя ведет, когда она тебя переросла и позволяет тебе как художнику выйти на кардинально новый уровень.
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer
Двигаясь по вертикали и горизонтали
А что касается переживаний ребят, я помню, как вечером во время прохождения карантина я приехал навестить Пашу Глухова, и он как бы вскользь произнес такую мысль, но я сразу почувствовал, что это сквозная тема:
Я не знаю, как нас будут воспринимать?! Сможет ли французский зритель принять нас просто как артистов, без примеси политических дрязг, т.е. всего того, что происходит в данный момент в России и ее отношении с остальной частью мирa.
Не нужно быть каким-то великим философом, чтобы понимать, что пропаганда существует не только в России, но и здесь. И сейчас многое, что мы слышим про Россию во Франции связано с негативом — вакцина Спутник, Навальный, ситуация в Белорусии, на Донбасе, Донецке, в Сирии… Я сам это особенно остро проживаю, поэтому на открытии фестиваля сделал на этом особый акцент, и потом с Натали мы постоянно подчеркивали нашу позицию:
В отношении к российским артистам мы ведём диалог вне зависимости от политических настроений, вне зависимости от того, что происходит по вертикали власти. Мы работаем на горизонтальном уровне — от сердца к сердцу, от человека к человеку, от артиста к артисту, от артиста к зрителю и т.д.
Безусловно, мы вынуждены проходить через какие-то эшелоны власти и финансирование падает тоже не с неба, но это здоровый и не замутнённый подход: есть классный проект — нужны деньги. Делаем? Делаем! Даже на примере Натали с главным судьей Франции, для которого она привела очень простые доводы — у ребят есть вакцина, они проходят карантин по полной катушке, у них есть не просто виза, а рабочая виза (un laisser passer), которую мы для них добились. В нашем фестивале участие российских участников, это не какая-то составимая частичка, а просто сердце фестиваля. Если вы им не даете добро, тогда зачем они вообще сюда приехали?!
А кто были зрители спектаклей и участники мастер-классов dansePlatForm’ы. Расскажи про аудиторию, которая заинтересовалась этим событием?
Зритель, который пришел, это одновременно и профессионалы — менеджеры, хореографы, но также и простой зритель. На открытии мы пригласили молодых начинающих хореографов Анат Бозак из Израиля и Хамди Дриди из Туниса, которые разместились со своими компаниями в Монпелье. Aкцент на этой встрече делался на том, как сейчас живет иностранный хореограф в Монпелье? Как устроен его быт, с какими сложностями он здесь встречается? И нашим ребятам задавались очень интересные вопросы: хотелось бы вам остаться во Франции, если такое предложение вдруг поступит? Это были прежде всего живые беседы.
Мы изначально стратегически так спланировали платформу, что начиная со встреч со зрителем постепенно подошли к мастер-классам и затем к самим спектаклям. Это были люди как из профессиональной среды (в Монпелье базируются свыше 40 танцевальных компаний на город в 570 тыс. жителей), так и обычный зритель, интересующийся танцем. Российскому обывателю это сложно наверное представить. Может показаться, что здесь всё крутится вокруг танца. На самом деле так оно и есть, и в такой танцевальной конкуренции очень сложно отвоевать своё место. Потому, когда ты организовываешь событие, на котором cобирается свыше 150-200 человек, поверьте это многого стоит.
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer
На мастер-классах было порядка 15 человек. Это не много и не мало. В зале была очень хорошая рабочая атмосфера. Это был тот контингент, которому в принципе интересен российский современный танец. Их заинтересовала сама идея такой перекрестной встречи: образование себя как танцовщика, встреча с новыми танцевальными кодами, получение (не могу сказать новой техники, но всё равно) совершенно другого подхода к движению.
На прошлой встрече мы вспоминали Дягилева, его русские сезоны… Ну так, c тех пор прошло более 100 лет. Хоть кто-то что-нибудь предложил за это время в направлении российского современного танца и не единично, а на длительный забег, с видом на будущее, где речь идёт о том, чтобы не просто точечно поделиться своими знаниями, совсем другим опытом, иным менталитетом, а с расчётом на перспективу совместных постановок в будущем?!
Мне иногда было сложно переводить, а переводил я сам мастер-классы, потому что такие вещи не доверяю переводчику, даже профессиональному, ведь речь идёт об особенном словарном запасе. Ручная работа. И даже я искал какие-то слова, потому что в этом вся изюминка, у каждого хореографа есть свой хореографический язык и словарный запас, который нужно очень тонко и филигранно преподнести. Всё это проходило в прекрасной доверительной атмосфере. После первых 15 минут у нас стерлись какие бы то ни было границы и тонкости перевода. К тому же мастер-классы шли по 3 часа, это много. А с Дельцовой и Троновым в конце мы вообще сделали настоящий батл. Это была просто какая-то чумовая эйфория праздника танца.
Находясь на спектаклях ребят где-то на заднем ряду, скажу честно, я ловил себя на мысли, что просто плачу. Потому что речь идёт не только о каком-то моем личном восприятии, а об абсолютно универсальном языке, который доступен также как музыка, живопись. С той лишь разницей, что это живое искусство. Во Франции это особый термин и сюжет для отдельного разговора. Речь идёт вот о чём — то, что ты сейчас видишь на сцене, чему ты сопереживаешь и сочувствуешь — есть абсолютно уникальный и неповторимый момент.
Работа Паши Глухова воздушная, при этом физически она достаточно сложная. Кстати, с французской стороны было отмечено, все об этом сказали, что налицо невероятная работоспособность и динамичность наших танцовщиков, во всех четырех работах… включая мою.
Foto: ©Alain Scherer 
Foto: ©Alain Scherer
Работа Ани Дельцовой и Саши Тронова невероятно поэтичная и отточенная до миллиметра.
Пьеса Вики Арчая трогает своим тонким отношением к миру и самоотдачей.
Это, видимо, какой-то наш фирменный знак: мы можем работать, любим, это не просто ходьба по сцене, а невероятная отдача на сцене. Я считаю, что французский танец (а я отношусь к нему достаточно критично) в некоторые моменты мозговой, слишком интеллектуальный и концептуальный. И во французском танце зачастую мне не хватает вот такой хорошей выработки и физической отдачи. Когда танцовщик исполняет не просто какую-то выученную партитуру, а так выкладывается, что ты сам заражаешься этим и не можешь оставаться индефферентным.
И надо сказать, что за всё время, пока мы готовились к dansePlatForm’e, ребята нас ни разу не подвели и были постоянно на связи, несмотря на множественные переносы и изменения. Нужно отдать должное Маше Герцберг, она была нашим референтом в России, важным связующим звеном, благодаря ей мы находились буквально в ежедневном контакте со всеми ребятами. В этом тоже есть важная составимая доля успеха проекта. Они поверили нам, а мы им.
Какие следующие работы могут появиться на dansePlatForm’e?
Не скрою, мы хотели бы для dansePlatForm’ы#22 в Калуге представить совместную франко-российскую работу. Чтобы приехал французский хореограф и поработал с российскими танцовщиками. У меня уже есть идеи, кому из хореографов Монпелье я могу предложить эту идею. Это не будет конкурс, а скорее точечный заказ на стыкe двух культур.
В нашей миссионерской деятельности с Натали есть ещё и такая цель — постоянно открывать новые формы взаимодействия и сотрудничества. Не столько новое имя, а скорее новое слово в танце. Не в смысле того, как мы работаем с технологиями (если честно, то меня изрядно утомила всеобщая гонка за гаджетами и всякого рода технологическими новшествами), а в смысле поиска уникального танцевального языка.
Очень много в России ровняются на израильский, бельгийский и голландский современный танец, есть американское направление. Но мне все-таки интереснее смотреть оригинал, нежели копии. И здесь меня трудно вообще чем-то удивить и тронуть. Как продюсер dansePlatForm’ы в своём выборе артистов я прежде всего ищу такую степень аутентичности, где хореограф фактически оставаясь голым на сцене (в переносном смысле, конечно же) может сказать невозможное, используя только язык тела. Меня интересует прежде всего его внутренний мир, его уникальность и неповторимость, в этом и есть для меня инновационность (т.е. новое слово). Потому что когда кто-то говорит тебе о каких-то понятных вещах, но совершенно иным только ему свойственным языком, от этого я испытываю особенный драйв.
Вторая сторона, мы скорее всего будем выходить на принцип функционирования платформы как биеннале. Один год проводим платформу в Калуге, второй год — в Монпелье. Очень много сил и времени отнимает организация российской стороны. России ещё нужно учиться и учиться планировать, бережно обращаться и взаимодействовать с партнёром, а не работать нахрапом в последний момент и потом гордиться как же так круто удалось всё вырвать на финишной прямой. Но какой ценой?! Например, мы сейчас уже чётко видим, что следующая платформа в Монпелье будет в октябре 2022 года. И это уже точно, разве что ковид может это отменить, перенести. Я знаю, что передо мной стоят партнёры, которые держут свои обязательства. В свою очередь я такие же обязательства держу перед хореографами и танцовщиками. В этом и есть смысл всей работы — ангажированность, профессионализм и доверие. А если ты не держишь слово, просто ничего не получится.
И ещё на что я бы хотел обратить внимание. До данного момента мы больше продюсировали малые формы, где на сцене допускалось максимум трио. Безусловно, мы будем расширять эти рамки до трупп в 5 и более человек на сцене. Россия специализируется на балетных критериях. А там где балет, там присутствует понимание труппы — Балет «Пантера», Балет Москва, Инновационный Балет Калуги… В этих труппах нет маленьких работ, в основном на 7-10 и более танцовщиков. Но чтобы вывести их всех, нужно иметь финансовые гарантии.
Поскольку мы не функционируем по принципу российских фестивалей, которые не берут на себя никаких затрат — ни на переезд, ни на проживание, ни на гонорары, где за редким исключением организатор берёт на себя хоть какую-то часть расходов. А я прекрасно понимаю, как делаются в России фестивали. Таких фестивалей можно сделать десяток: только площадку находишь, остальное каждый оплачивает за свой счет. Это для меня даже не понятие фестиваля, а скорее хорошая такая тусовка, где всем радостно уже от того, что все приехали, встретились, да ещё и показали свои работы.
При всем при этом я не бросаю камень в их огород, потому что прекрасно понимаю, почему так складывается и как наскребаются по сусекам финансы. Ноги растут от местных властей, которые ничего не дают, не вкладывают. При этом где-нибудь внизу афиши не стесняются указать, что это прошло при участии Правительства какого-либо города N. Конечно, есть такие крупные фестивали как Context, но они существуют благодаря имени Дианы Вишневой и её статусу. Большинство фестивалей в России не могут оплатить участникам ни дорогу, ни проживание, не говоря уже о гонорарах. «Спасают» лишь конкурсы (терпеть не могу это слово и принцип существования), но видимо это пока хоть какой-то, но выход для артиста что-то отбить и заработать за свой талант, труд и бессонные ночи… Пока это такие хорошие тусовки, которые безусловно нужны. Если их не будет, вообще нет никакой видимости — где ещё хореограф может показывать свои работы?
По мере своих сил из Франции мы с Натали хотим кардинально изменить эту ситуацию в России. Мы задаём такой тон, на который хотели бы вывести современный танец в России. Труд танцовщика и хореографа и всего коллектива, включая менеджера и техника должен быть вознагражден! И я считаю, что такие фонды, как фонд Михаила Прохорова и другие, должны активно в этом участвовать и не только для внутреннего пользования (внутри России), но и для промоушена российского современного танца далеко за пределами физических границ России. И когда артисты выезжают в другую страну (как олимпийцы) и представляют там Россию, за ними стоит тот самый флаг, герб и гимн РФ. В этом есть будущее, развитие танца сначала у себя на Родине, и затем уже его промоушн, миссионерская деятельность и продвижение российской культуры дальше зарубеж. Будем последовательны!
Интервью провела Светлана Польская
©Фото Alain Scherer, Alice Bonhomme
©dansePlatForma#2021
