Не скажу, что первый блин был комом – Пробы №1 я просто не видела. Зато могу сравнить второй и третий фестивали. Проба №2 в миниатюрном пространстве театра Апарте мне показалась изысканно-камерной. Основной показ Пробы №3 прошел 18 февраля на солидной во всех отношениях, в том числе пространственных, сцене Московского театра на Таганке. Правда, театр оказался к фестивалю не вполне готовым – шоу началось, увы, с проблем со светом. Однако благодаря находчивости организаторов, при активной поддержке хореографов и симпатии зрителей, катастрофы не произошло. (В этом я вижу одно из преимуществ независимых фестивалей: их участники и зрители всеми силами стараются, чтобы событие состоялось, поддерживая в этом друг друга.)
Расширилось не только пространство фестиваля, но и программа выступлений. Насколько я могу судить, выросло их качество: искусство и оригинальность постановки, мастерство исполнения. Появились новые имена танцовщиков и хореографов, увеличилось разнообразие жанров – от танцтеатра до «чистого» танца. Наконец, звучала живая музыка. В целом Проба №3 мне показалась более профессиональной в хорошем смысле этого слова.
Много спорят о том, что такое профессионализм в современном танце: это концептуальная постановка или гламурная упаковка? виртуозность исполнения или новизна репертуара движений? На независимые фестивали, к которым относится Проба №, публика часто смотрит свысока, снобистски считая, что они, в отличие от пафосных, не могут дать танец профессионального уровня. С этим можно поспорить. Малобюджетные фестивали, и правда, отличаются от гламурных, но часто в лучшую сторону. Дело в том, что на них приглашают по Гамбургскому счету. Словечко это придумал в 1928 году Виктор Шкловский. В отличие от рекламируемых борцовских поединков, участники которых заранее договариваются о победе, кто сильнее на самом деле, выясняется иначе. «Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы, – пишет Шкловский. – Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах». Гамбургский счет – тот, по которому судят тебя собратья по цеху; в науке это называется peer review – оценка коллег, когда равные оценивают равных.
Итак, вечер 18 февраля открылся перформансами в фойе. «А что, если?» антрепризы импровизаторов «ЧТО» был похож на jam-session разношерстной компании танцовщиков и музыкантов. Пока они импровизировали на втором этаже, на первом состоялся короткий Перформанс «для одного человека» Светланы Макаренко, придуманный Александром Могилевым. Задуманный как перформанс, фрагмент спектакля «Одуванчики» Дениса Чернышева показали уже на сцене, и к лучшему – все-таки выступления в фойе могут увидеть не все, а только первые ряды стоящих вокруг зрителей.
Затем шли восемь запланированных номеров первого отделения, а после антракта – еще пять выступлений. Все они – по-своему выдающиеся, но отдать должное каждому из них в краткой рецензии вряд ли возможно. «Роза Сахары» (хореография Евгения Глазунова, Васко Насонова и Ксении Шлезингер, исполняют двое последних) – мягкая и вкрадчивая «восточная» пластика на восточную же музыку; особенно хорош Васко, двигающийся в точности как большая кошка. Хореограф Иван Кожевников (отрывок из спектакля «Спиной») решил показать, как красива спина, и поставил спектакль, где актеры ни разу не поворачиваются к зрителю анфас. Анастасия Кожевникова, Мария Балибаева, Ирина Нашатырёва танцевали трех женщин, муз-вдохновительниц, мужчины, «сердце которого разбито». Из всех трех Максим Халёса выбрал одну, наиболее успешно залечившую его сердечную рану. А помогли ему в этом певцы и музыканты, присутствовавшие на сцене: Анна Монахова и Артем Мосин-Щепачев.
Великолепные сёстры Тарабановы, Татьяна и Елизавета, атлетично и страстно станцевали самих себя в композиции «Sisters». (Мне же больше всего запомнился выход Татьяны, двигавшейся слева направо мелкими шажками, как ансамбль «Березка», и непрерывно игравшей мускулами спины. На фоне амплитудных движений, этот микротанец тела особенно привлекателен.)
Олег Коротченко придумал хореографию «Забирая себя» – о принятии решений и смене пути – и исполнил со своими партнершами Кристиной Собкаловой и Софьей Голомолзиной под музыку Олафура Арналдса. Грациознейшая, как сам Павел Рябов, «Бабочка», остроумно обыгрывала песню Бьорк «So Broken». Речь, конечно, идет о разбитом сердце. А разбила его артистичная Анна Шульдякова в непомерно длинном черном платье, с подолом которого она остроумно играла. «Монолог» Алексея Расторгуева исполнили вчетвером Валерия Камаева, Елизавета Чернова, Павел Васькин и Павле Герасимов. Легкие, стремительные, бесстрашные, они великолепно иллюстрировали эпиграф Алексея:
Главное –
Обнаружить,
Либо
Обмануться,
Начать –
Однозначно
Можно.
Ольга Тимошенко и Алексей Нарутто продемонстрировали как можно идти «Вдоль другого» – в танце, как и в жизни. Завершили первое отделение Денис Бородицкий и Владимир Голубев: эти курпулентные, сильные, взрослые мужчины, одев легкомысленные шорты с пиджаками, без всякого стеснения признавались публике в своей любви к танцу, импровизации и дуэту. Для работы «Keep in Touch» они выбрали трогательный опус Арво Пярта «Spiegel Im Spiegel», «Зеркало в зеркале».
Второе отделение получилось не менее ударным. Анна Дельцова и Александр Тронов исполнили собственную хореографию «Да. Но есть одно но» – вечный дуэт, но дуэт «двух генералов, которые почему то решили, что им нужно быть вместе». Спор за превосходство выражался в борьбе за место на стуле (победило, конечно, взаимопонимание). Совсем другая, не нарративная, «Зима» Антонины Красновой на «Времена года» Вивальди. Это танец sui generis, как таковой, сам по себе: чистое абстрактное движение, прекрасное в своей текучести и неостановимости, с совершенством исполненное пятью танцовщицами школы Красновой. За ними выступила и сама Антонина с композицией «Псалом». Ей, с ее певучим телом, как нельзя лучше удается передать непрерывную звучащую нить церковного распева. «Песочный человек» (не Гофмана, а Рэя Бредбери) в хореографии Ксении Михеевой вернул зрителей к нарративу. Трое танцовщиков (уже знакомая нам Анна Шульдякова, Ярослав Дидин и Никита Маркелов) исполнили драму добра и зла, света и материи (очень кстати оказалось то, что софиты к этому времени уже заработали). Заключительным аккордом стали «Выборы» Александра Могилева (фрагмент спектакля «Частушки. Твою мать»). На фоне бешеной пляски и частушек про Семёновну под гармонику, танцующий хореограф произносит два всем известных слова, после чего наступают эмоциональная разрядка и облегчение.
Многчасовой вечер не показался длинным, и это еще раз свидетельствует о том, что «Проба №3» удалась. Чего бы я пожелала хореографам? Брать паузу: ломать быстрый ритм, который иногда становится монотонным. Включать, вместе с амплитудными движениями, движения в ближней зоне тела. Ведь внутренняя, сокровенная жизнь тела не менее интересна, чем безостановочное размашистое движение, так зачем же упускать эту краску? Умелые, сильные, гуттаперчевые тела исполнителей только выиграют, если позволят себе – не остановку, а обращение в себя, переходы от человека внешнего к человеку внутреннему и обратно. Ну а организаторам пожелаем пробовать и дальше, с тем же и даже бОльшим успехом.
ИРИНА СИРОТКИНА
19 февраля 2019 г.
Фотографии из архива ПРОЕКТ ПРОБА№ 3:
©Татьяна Матвеева
©Валентина Ярцева
©Станислав Кравченко
©Кирилл Логинов
