Мы все нейтрино: носимся по Питеру, сталкиваемся
«Первый фестиваль я провел 20 лет назад, и тогда же решил, что больше не буду его проводить. Но на следующий год был еще один, и через год тоже. И мне сказали, что если ты провел фестиваль три раза, то будешь проводить его долго«, — говорит Вадим Каспаров, директор Open Look, на сцене ТЮЗ им.Брянцева, где и проходило открытие того самого первого фестиваля.
«Как происходит отбор участников? Мы садимся на кухне с Наташей (Каспаровой) с бутылкой вина и обсуждаем, кого бы хотели увидеть в Питере. В этом году решили привезти корейскую компанию (Корейская национальная компания современного танца) — они здесь впервые выступили. Мы хотим делать демократичный фестиваль, с элементами эксперимента, чтобы зритель пришел и сказал «такого я еще не видел«.
Фестиваль в этом году юбилейный, можно сказать, отпраздновал свое совершеннолетие. Помимо таких звезд как Vertigo dance company и Корейской национальной компании современного танца, были и новые для российской публики имена — MEYER-CHAFFAUD с интерактивом, принесшим много положительных эмоций зрителям, Humanhood с гипнотически-медитативным дуэтом (и такой же лабораторией), плюс целое изобилие российского современного танца и таких экспериментальных перфомансов как «Со-прикосновение«, где зрителей водили с закрытыми глазами и ушами, «Лес» брусникинцев, показанный на улице перед ТЮЗом и огненная феерия от театра АХЕ на территории Стрит-арт музея.
Светлана 0:15
нет, давай не анализ! давай хиповское повествование ))))
Возможно, что Олег Степанов как раз оказался для многих зрителей такой фигурой, вызывающей много любопытства, споров, вопросов. Мы так после спектакля вышли с ощущением – «Что это было? Но это, черт побери, было интересно!»
«Хватит уже этих «Гроз» и «Анн Карениных», давайте ставить свои сюжеты, тексты, музыку». Прямо даже напомнило манифест футуристов: «Сбросим Пушкина с корабля современности». Но применимо к российскому современному танцу, это опять же призыв отлипнуть уже от литературоцентризма.
Питер, бар 23:16 (разговор за соседним столиком)«Весь контемп только в Питере. Нигде контемпа больше нет. И все эти хореографы уже все перепробовали, уже не знают, что ещё придумать»
Алексей Торгунаков, бывший танцовщик Большого, нынешний польского театра Розбарк в Бытоме, делал вместе со Степановым «Объект в отдалении», и давал у нас классы. Он, как и Дор Мамалиа, за танец в танце — сегодня так много нетанца, театра, пластики, что самого танца почти не осталось. О том, в том числе, и его Body mantra.
01.21 (каждый день)
«Ну всё, завтра много снимать не будем, надо по Питеру прогуляться хотя бы, а то вымотались уже«
Мы знаем Дора и Дариуша уже больше года, после (и перед) воркшопом Дора в Москве созванивались и обсуждали разные планы. Знали, что они готовят дуэт, который будет очень личный в своей хореографии, готовили они его больше полугода. Нам было любопытно, что создадут два танцовщика с разным танцопытом: Дор с чистым израильским танцем и Дариуш с драматическим польским, где танцовщик ещё и актер и может использовать инструменты драмтеатра. Поэтому мы волновались, идя смотреть на их соло. И во время просмотра тоже. Ну потому что переживаешь, когда смотришь на произведение друга — а вдруг тебе не понравится? Но химия произошла — между ними и зрителями. И особо впечатлительных задело за живое (да, плакали, да, от красоты). И какое облегчение и счастье после, и круто, что только чистым танцем (без спецэффектов) можно вызвать катарсис и прочие сильные вещи.
Вера Щелкина переводила нам воркшоп Дора в прошлом году, в этом мы, к сожалению, так и не попали на её тактильный перформанс (но мы все ещё не теряем надежды). Вера еще и переводчик книги Марты Грэм «Память крови. Автобиография», и вообще исследователь танца и перформер. «Со-прикосновение» — пластическое исследование, где перфомеры ведут зрителей, и им остается только довериться.
18:54
«едем в автобусе, из окна пахнет жареной колбасой, девушка говорит, что Юсуповских дворцов всего четыре. Попадём ли на Вертиго?..»
Пытаясь нащупать тему, мы начали от простого — искать обобщающие моменты в постановках фестиваля. Сразу напрашивалось «ритуальность» и «национальность» — под это походили русский «Лес«, корейская «Весна«, татарский «Зов» и израильский «Феникс«. Везде национальный колорит в движениях, музыке и теме. А «Зов» и «Феникс» так вообще пересекались даже по сценографии — в одном песок, в другом земля. В век глобализации и смещений в танце так ярко видно различие в поисках национальной самоидентификации, переживания о частичной утрате своей культуры, либо празднование ее сохранности.
16:53 (почти каждый день)
«-А когда обедать будем?
-Искусством питайся!»
Компания Humanhood была погружена в процесс с головы до пят. Странно, что мы не встречали их на других постановках (хотя лаборатория длилась 5 дней). А сразу после спектакля Zero, на который мы к своему большому сожалению не успели попасть (потому что нечего было обниматься с Дором и Дариушем после их выступления в коридоре и поздравлять их), танцовщики Humanhood направились к выходу уже с чемоданами. Но интервью во время мастер-классов нам удалось у них взять. И вот ещё одно наблюдение: во время классов (особенно в начале) создалось впечатление, что переводчица настолько в теме, что именно она дает все установки участникам: «Представьте, что вы….», «… а теперь мягко погружаемся….». Оказывается, преподаватели сами настолько погружаются в транс, что их голос ставится еле слышным. Именно поэтому нам показалось, будто говорят не они, а переводчик.
А где Лиза?
На мастер-классах мы тоже встретили знакомые лица, некоторые из них засняли) Но было и много незнакомых — прокачаться в Питер едут со всей России, и даже десятилетние танцовщицы. Половину дня мы проводили на МК, бегая с камерой из зала в зал, вылавливая участников и педагогов, и ловя наикласснейшие ракурсы — уставали глядя на занимающихся не меньше их. Как пишет Ирина Сироткина в книге «Шестое чувство авангарда» о гипотезе «кинетической эмпатии«: «…наблюдатель воспринимает танец, совершая незаметные движения, повторяющие движения танцовщика». Мы эмпанировали по полной с утра до ночи — тело болело каждый день.
«Мы любим буги-вуги….»
Забавно, что все больше появляется фриков на сцене. Почему так происходит? Может, потому что наш реальный контекст такой неприглядный, прямо скажем (от слова — «не свободный»), что под масками фриков можно свободнее выражаться. Правда только в жанре абсурда.
Но у АХЕ — абсурд именно с налетом питер-стайл. Почему?
Наверное, потому что в Питере (по сравнению с МСК) всегда больше чудиков было. Они себя вполне реализованно чувствуют, не когда у них деньги и положение и дворцы есть, а когда, например, задумывают написать книгу всей своей жизни. И ничего другое не интересно.
В Питере больше неформалов. Мы это заметили, гуляя по нему. Больше свободы, что ли. Творческие романтики сюда стекаются, видимо.
Иннженерный театр АХЕ в этот раз поработал еще и с актерами польского театра KANA, но не смотря на различия в языке, нашлись точки пересечения в нашей абсурдной действительности. И так до слез мы не смеялись очень давно — это было катарсисом фестиваля, особенно когда (нагнетание тревоги) разбрасывание досок и соломы запылало и задымило (синим) пламенем — «а гори оно всё!»
Мы же, вытирая слезы истерики и с облегчением, пошли обниматься с уже родными участниками и организаторами фестиваля.
Ведь «мы танцуем буги-вуги каждый день«.
Текст: Нина Кудякова (я) и Светалана Польская (некоторые мы)
Видео: Светлана Польская (и немного я)
Монтаж: Светлана Польская
Фото: Татьяна Юдина, Оксана Васько
