С 15 по 20 июня 2021 года в Ярославле открылся новый четырехлетний цикл III Всероссийского конкурса артистов балета и хореографов, который открывали исполнители номинации «Характерный и народно-сценический танец». С Вероникой Денисовой, солисткой ансамбля им. И.А. Моисеева, лауреатом 1 степени и обладателем золотой медали I Всероссийского конкурса в 2014-ом году, побеседовала Юлия Рязанова.
«Мне повезло, я смогла исполнить на конкурсе два танца, которых нет в моём репертуаре в ансамбле», — Вероника Денисова о своём участии в I Всероссийском конкурсе артистов балета и хореографов.
Обычно мы не часто видим артистов ансамбля на хореографических конкурсах? Как получилось, что в этом конкурсе вы принимали участие?
— Артисты ансамбля, как правило, не участвуют в конкурсах, поскольку подразумевается, что соревнуются люди только начинающие свой творческий путь. Для того, чтобы проявить себя с лучшей стороны и чтобы в дальнейшем их пригласили на работу педагоги и директора ведущих ансамблей. Это одна из причин, почему мы не участвуем в конкурсах.
Но в тот раз наш руководитель — Елена Александровна Щербакова — собрала всех и предложила поучаствовать тем, кто хотел бы показать свои танцевальные номера. Сначала выбрали двух артистов: Рамиля Мехдиева и Анастасию Сорокину. У меня также есть ряд сольных номеров в ансамбле, которые можно было представить на конкурсе. Но далеко не у всех артистов такая возможность есть: даже если у вас сольная партия в массовом танце, отдельно станцевать её не получится. Нужен полноценный танец. Либо необходимо специально ставить номер.
В итоге я тоже решила предложилть свою кандидатуру на участие. В регламенте был определенный возрастной критерий для старшей группы. Рамиль «влетал в последний вагон» по возрастной границе, а я как раз проходила.
Расскажите, как вы готовились к конкурсу?
Надо было станцевать три номера. Первый я репетировала с Ларисой Ивановной Аристовой (прим. – педагог-репетитор ансамбля). Вначале она рассчитывала делать его на Анастасию Сорокину – «Корейский танец». В ансамбле я не исполняю этот танец, поэтому специально готовила его на конкурс. Второй танец, общий с Рамилем, был «Танго». На самом деле, это кусочек из спектакля «Вечер в таверне». Правда там его танцуют три пары, а мы соединили части из всех трёх фрагментов и получилась постановка для конкурса. И ещё у каждого из нас был сольный танец. Рамиль исполнял «Калмыкский», а я – «Финскую польку». Мы готовились около двух месяцев. За это время на конкурсе изменились требования — увеличили возраст участников, и Елена Александровна предложила поучаствовать ещё Ольге Волиной и Александру Тихонову. Они также попали в нашу категорию.
Какие ощущения и опыт даёт Вам участие в конкурсе?
— Я участвовала в конкурсах в детстве, когда занималась бальными танцами. Это волнительно, но когда ты маленький, испытываешь радость от всех выступлений. На этом же конкурсе был не страх, а особое волнение. Во-первых, потому что я танцевала не то, что обычно танцую в ансамбле. Мне повезло, я смогла исполнить два танца, которых нет в моём репертуаре. Во-вторых, для меня была важна оценка жюри. И в-третьих, когда выступаешь от лица ансамбля – это большая ответственность.
А где больше эмоций и драйва — на конкурсе или на концертах и гастролях?
— У меня каждое выступление проходит на эмоциональном подъеме. Сказать что-то отдельное про конкурс трудно, потому что это редкость для меня. Но в тот момент физически было очень сложно, т.к. подряд у нас шло несколько выступлений в Большом театре с разными программами каждый день. А после конкурса мы сразу уезжали на гастроли. Так что нам приходилось ежедневно отрабатывать программу и ещё дополнительно ходить на вечерние репетиции готовиться к конкурсу. Так что на самом конкурсе я чувствовала себя как спортсмены в день соревнований.
Как между артистами ощущается конкуренция на конкурсе и как вы справлялись с ней?
— На конкурс, конечно, должны приезжать самые лучшие артисты из своего региона, ансамбля, ведь цель – показать свой талант.
Я слышала мнение, что в номинации «народно-сценический танец» встречался невысокий уровень в исполнении и в создании образа. Мы многонациональная страна, заявляются лучшие ансамбли, но бывает, что артисты не следят за костюмами, прическами, подбором образа. А ведь образ необходимо подбирать именно для каждого артиста. И дело здесь не столько в его внешности, а в том, подходят ли ему те танцы, которые он показывает.
К тому же есть вопросы и к конкурсу, именно в оценке номинации — «народно-сценический танец». Очень трудно сравнивать танцы калмыков, кавказцев, якутов… Может, правильнее было бы прописать, что все танцуют каких-то три определенных танца. Допустим, молдавский, русский и калмыкский. Тогда среди них уже можно выбирать, насколько хорошо физически и эмоционально человек танцует, как справляется с разным репертуаром. В номинации «характерный танец» конкурсанты часто танцуют «Русскую» хореографии Касьяна Голейзовского. Мы знаем эталонные образцы её исполнения известными артистами и поэтому легче сравнивать. Сразу видно, выученный артист или нет, грамотные ли у него руки, есть ли подача. И тогда всем понятно, кто на конкурсе лучше всех исполняет этот танец, а кому ещё расти. Поэтому в номинации «характерный танец», как зритель, я сразу видела разницу, а в народно-сценическом танце – нет, поскольку очень разный репертуар и не знаешь, как сравнивать. Возможно, надо несколько иначе расписать регламент.
Есть сейчас какой-то номер, который тоже не в Вашем репертуаре, но очень бы хотелось станцевать?
— На данном этапе мне бы хотелось станцевать Танго “Del Plato”, которое недавно поставили в нашем ансамбле. Но мне сказали — неподходящий рост.
Там танцуют только высокие?
— Средние и высокие. Сам Моисеев любил маленький рост за то, что более техничные движения можно исполнять. Но сейчас век высоких, что можно проследить и в мировом балете, и у нас. Очень мало, даже в программе, стали ставить танцы для маленького роста. Когда я поступала в Школу-студию, кто-то сказал, «её точно возьмут, она же маленькая». Сейчас любят высоких, длинноногих, с большими подъемами. Если раньше у Моисеева была политика — все учат всё, то, когда ставили Танго “Del Plato”, кто не подходил ростом, не могли даже на репетиции приходить.
А когда Вы пришли в ансамбль, сразу был понятен «план развития», какие партии будете танцевать?
— У нас есть разделение партий по росту и по внешности. Сначала по росту определяется, какой репертуар в целом тебе надо изучать. Конечно, можно спросить о возможности прийти на репетицию сольного танца, но все равно выбирают не по вашему желанию. Чаще, либо артиста заметили на госэкзамене, либо его работу в зале, либо когда станцевал ряд массовых номеров, могут пригласить на репетицию сольного. Вообще, и с ростом и с «приглашением» на какой-либо танец всё стало более размыто. Потому что там, где у нас танцевали исключительно низкого роста, сейчас могут танцевать средние и даже высокие. Например, раньше в «Арагонской хоте» сольную партию исполнял невысокий ростом мужчина. А сейчас её танцует высокий Рома Гаврилов, также он солирует в номере «Лето», где соло для высокого.
В Школе-студии может быть один репертуар, а с приходом в ансамбль всё меняется. Во-первых, вы можете вырасти, как Аня Захарова (Щукина). Она успела потанцевать и за маленьких и потом абсолютно другой репертуар для высоких. На внешность тоже смотрят. Раньше в некоторых номерах ставили по цвету волос. В «Польке через ножку» должна была танцевать светленькая девочка, а в «Словацкой польке» – одна девочка тёмненькая, другая – светленькая. Сейчас всё это забылось, потому что негласно «правит» темный цвет волос. У нас практически не осталось блондинок, потому что надо подкрашиваться на определенные номера, но это тяжело делать каждый концерт. Легче покраситься в тёмный цвет. Поэтому цвет волос и цвет глаз сейчас не особо учитывается. Но внешность все равно играет свою роль.
Кстати, если из Студии вы приходите с красным дипломом, это не значит, что останетесь на прежнем высоком уровне. Всё может поменяться: что-то не получилось, где-то потолстел, не захотел, устал – это засчитывается в минус. Надо либо поддерживать постоянно свой уровень, либо расти. Пока ты молодой, на это есть время и силы. И главное, возможность дорасти до сольных партий.
Возникала такая мысль – попробовать себя в чем-то кроме народного танца, в другом направлении, например?
— В детстве мне очень нравились бальные танцы. А сейчас я бы хотела попробовать себя в современном танце, правда, у меня нет такой балетной подготовки и нужной балетной формы. Мне, как зрителю, эстетически больше нравится смотреть на балетных девочек, танцующих современный танец. Вот, возьмём гагу (прим. Gaga – техника танца, созданная израильским хореографом Охадом Нахарином): уверена, танцевать его намного интереснее, чем на него смотреть. Когда я смотрю в исполнении балетных артистов, мне нравится, а когда вижу не совсем профессиональных танцовщиков, не так интересно. Для меня важна эстетическая красота тела.
Но были выпускники Школы-студии, которые ушли в современный танец и хорошо себя там чувствуют. Им, получается, подготовки хватает?
— У меня есть подруга Анастасия Пешкова (Николаева). Она начинала в училище Большого театра (прим. Московская государственная академия хореографии), пришла в Студию на втором курсе. Неплохо её закончила, у неё хорошая внешность и на народный танец она бы подошла, но решила уйти в современный. Сначала танцевала в «Новом балете», а потом её взяли в Балет «Москва». Настя очень круто танцует современный танец.
А если не ансамбль и не специальность артист балета, что тогда? На данный момент?
— В детстве меня кидало от выездки на лошадях до фигурного катания. Мне кажется, у меня получилось в фигурном катании. Если бы не танцы, наверное, занялась бы им. А вот конную выездку я попробовала, потому что безумная любовь к лошадям была. В детстве казалось, закончу школу, куплю себе лошадь и уеду с ней в деревню. Даже думала, как она у меня на балконе в Москве будет жить (смеется).
Сейчас занимаюсь фотографией. Но не могу сказать, что готова связать судьбу только с ней. Пока не чувствую, что у меня есть какой-то свой стиль. Есть те, кто занимается фотографией как искусством, а я скорее иду по требованию заказчика, выполняю его задачу. Мне не хватает в своих работах уникальности.
Вот искусство у Ксении Засецкой, у Дарьян Волковой. Юлия Бородина мне нравится очень. Она невероятно умеет видеть женскую красоту. Такое ощущение, что у неё фотоаппарат сразу с фильтром, такими красивыми она людей фотографирует.
Что бы Вы пожелали тем, кто поступает или будет поступать в будущем в Школу-студию?
— Я бы сказала, улыбайтесь. Самое главное, не бояться пробовать. Знаю, как это страшно и кажется нереальным, но жизнь состоит из проб и ошибок. Надо не бояться идти на то, что кажется несбыточной мечтой. Даже если не получается что-то, это может получиться позже или в чём-то другом. Никогда не опускать руки, не отчаиваться, прислушиваться к мнению тех, кого считаешь своими учителями. Это большой, тяжелый труд, поэтому ещё могу пожелать сил.
Спасибо за пожелания и интервью!
Беседовала Юлия Рязанова
©фото Евгений Масалков
