Затемненная сцена, на видеопроекции плавают черные полосы, словно разводы нефти на поверхности воды. В центре внизу – обнаженный торс сидящего на корточках мужчины. Голова спрятана в колени, так что торс кажется обрубком. «Обрубок» чуть шевелится: поднимаются плечи, двигаются лопатки, – так проходит минута-другая.
Очень медленно из «обрубка» вырастает рука, тянется, прячется обратно… Всё это время зритель слышит аудиозапись – женские и мужские голоса рассказывают о жизни в Красноярске. Из-за выбросов на производстве город временами накрывает густой мутный смог, в котором тяжело дышать. Рассказы эти печальны и безысходны: катастрофическое загрязнение воздуха если не убивает, то сокращает человеческие жизни. Родители хотят, чтобы дети сохранили здоровье, покинув Красноярск.
Но вербатим не только об этом: многие живут бедно, еще больше испытывают несправедливость и теряют надежду. Что делать, если ты родился в Красноярске и, хотя давно там не живешь, продолжаешь испытывать боль за сограждан? Наверное, разные люди реагируют по-разному, но дело танцовщика – это станцевать. Уроженец Красноярска Алексей Нарутто так и поступил – с помощью своей команды (драматург Андрей Жиганов, композитор Кира Вайнштейн, видеограф Ира Елькина) поставил в театре «Практика» танцспектакль «Черное небо».
Впервые спектакль был показан на фестивале-мастерской «Брусфест» (в память об актере и режиссере Дмитрии Брусникине) в 2020 году, а в этом сентябре я посмотрела его на новой и очень аскетичной площадке – «Пространства внутри», что во дворе Гоголь-центра.
Конечно, «черным» небо бывает не только в Красноярске. «Черное небо» – метафора боли, гнева, беды. После 19 сентября, когда подвели итоги голосования, многим небо показалось черным: люди испытали обиду и гнев из-за увиденной ими несправедливости. В разное время спектакль Алексея Нарутто воспринимается по-разному, но я ощутила в нем предупреждение о том, что нужно остановиться.
Его танец я бы назвала яростным, с максимальным выбросом энергии тела, поставленного на край. За краем – пропасть, гибель, беда. Нарутто – танцовщик с огромным опытом, работавший с самыми искушенными хореографами (и сам давно уже хореограф). Он обладает широким спектром движений, любит и умеет импровизировать, хорошо знаком с танцевальной драматургией. В этот спектакль он вложил все способности своего сильного и умелого тела: нагнетать ритм и вдруг останавливаться, от механических повторений переходить в жесту, достигать энергетической кульминации и возвращаться в piano (тишину). Он мастерски делает связки между движениями, танец его бесшовный.
Слушая свидетельства о жизни в Красноярске (где и сейчас находится семья Нарутто), зритель эмпатически переживает боль, которую танцует перед ним Алексей. В его танце есть кульминации, но не достигается рарешения, катарсиса. В финале танцовщик падает на пол, а затем встает и уходит, закрывая за собой дверь. Станет ли уход единственным разрешением ситуации или же найдутся другие способы расчистить черное небо?
Текст: Ирина Сироткина
Фото: Наталья Думко, Глеб Кузнецов
